Нянька - Страница 27


К оглавлению

27

– Да не ранен я, – пробурчал Геральт, морщась и шипя. – Ушиб разве что схлопотал.

– Но в тебя же попали! Я видела!

– Попали, – подтвердил Геральт. – Но я ведь мутант, не живой. У меня кости прочные.

«Бредит, – забеспокоилась Синтия еще сильнее. – Мамочки, что же делать?»

Кровью около дыры по-прежнему и не пахло. Впрочем, сидя за рулем не очень-то и рассмотришь. Поэтому Синтия тормознула у первого же придорожного мотельчика.

– Шахнуш тодд! – прошипел Геральт. – Больно-то как! И принялся расстегивать сначала куртку, потом рубашку (тоже с дыркой), под которой обнаружился… Разумеется, бронежилет. Что же еще?

– Тьфу! – ужасно рассердилась Синтия. – Я тут чуть сума не схожу, а он шутит! Весельчак, тля! И когда ты его нацепить успел? Мы ж весь день вместе!

– О-хо-хо!! – стонал Геральт. – Честно? Когда назад уже на «Черкассах» ехали – в сортир мне вовсе не хотелось. Сначала я жилет тебе думал отдать. А потом прикинул и понял – лучше самому надеть. Видишь, прав оказался… Ы-ы-ы…

Под жилетом обнаружился обширный фиолетовый, будто чернильная лужица, синячище. А Синтия вдруг поймала себя на мысли, что после недель, проведенных с ведьмаком-учителем, теперь думает о синяке исключительно как о гематоме. В связи с чем и схватилась тут же за аптечку. За ведьмачью, разумеется. Геральт не возражал, когда Синтия полезла в его рюкзачок.

– Геральт! – спросила она минуты через две, смазывая синяк (пардон – гематому) рекомендованной увечным наставником едко-зеленой дрянью под названием «эликсир-лямбда». – А почему ты велел бросить деньги? Почему велел оставить этим уродам?

– Потому что это их деньги, – объяснил Геральт. – Я их не заработал. А ведьмаки чужого не берут. Даже у уродов. Такие, понимаешь, дела…

Видом с моста Синтия поневоле залюбовалась. Вода была зеленоватая, беспокойная; высокий берег, куда они ехали, утопал в зелени. По заливу, вздымая к небесам косые треугольники парусов, скользили несколько яхт.

Геральт тронул Синтию за плечо и указал влево:

– Матвеевка там. Чуть выше по течению.

Синтия мрачно кивнула, глядя на далекий берег. Стройные свечки тополей обрамляли его, делая похожим на гигантскую расческу.

Последние несколько дней у полуорки родилось и окрепло ощущение, что Геральт решил от нее отделаться. Что ему надоело нянчиться с – чего там говорить – навязанной Весемиром воспитанницей.

Сначала Синтия решила, что на купленных «Черкассах» они отъедут совсем немного, лишь бы убраться из района, где враждовали наркокланы хитроумного старого орка и Безбашенного Крана. Но в тот день они проехали почти сто километров и заночевали под самым Николаевом. Зато следующую неделю вообще не двигались с места, Геральт даже на привычную физзарядку махнул рукой и дни напролет втискивал в Синтию все новые и новые ведьмачьи знания. Голова у Синтии трещала от перегрузки. А нынешним утром ведьмак взялся за ноутбук, потом протяжно вздохнул и даже суше, чем обычно, изрек:

– Хватит. Поехали, воспитуемая.

Впервые за несколько недель он произнес это слово. Синтия поневоле задумалась: не в последний ли раз?

Мост они миновали. Проехали по улочкам уютного и чистенького района, изобилующего небольшими, не выше четырех этажей, домиками.

– Налево, – скомандовал Геральт на очередном перекрестке.

Через несколько кварталов «Черкассы» вырулили на очередной мост. Вид с него ничем не уступал по красоте виду с первого, названного ведьмаком Варваровским.

Второй мост Геральт назвал Ингульским…

Жилые кварталы тянулись еще минут пятнадцать за мостом, а затем, едва «Черкассы» скользнули по ободу дорожного кольца со столбом-стелой в центре, дома оборвались. Справа от дороги вдалеке виднелись еще какие-то строения, а слева раскинулось голое поле, лишь кое-где разбавленное напоминаниями о городе.

– Тормози, – приказал Геральт, и Синтия послушно велела легковушке прижаться к обочине.

Ни слова не говоря, Геральт вылез наружу. Синтия тоже. С неясной тоской обернулась, поглядела на симпатичный кораблик, венчавший столб-стелу в дорожном кольце.

Остро, невероятно остро полуорка осознала, что ее жизни подошла к некоему важному повороту, когда любой поступок, любая мысль и любое произнесенное слово могут возыметь роковые последствия.

– Это граница Матвеевского полигона, – сообщил Геральт и протянул руку, указывая. – Основное поле там, елева от трассы, но танки перебираются и на эту сторону. Я привел тебя сюда… как договаривались.

И умолк.

– И… что дальше? – недрогнувшим голосом спросила Синтия.

Откуда взялись силы оставаться хотя бы внешне невозмутимой и сильной, она и сама не понимала.

– Я слагаю с себя полномочия няньки, Синтия, – серьезно сказал Геральт. – Не знаю, что ты собираешься тут делать, но за все дальнейшие поступки отныне ответственна ты и только ты. Более никто.

– А что намерен делать ты? – на всякий случай поинтересовалась Синтия.

– Сесть и уехать.

– Куда?

Ведьмак внимательно взглянул полуорке в глаза.

– Видать, плохо я тебя учил, – пробормотал он. – Какая разница куда? Не твое это дело.

По правде говоря, Геральт намеревался рвануть прямиком в Арзамас-шестнадцать и как следует поговорить с Beсемиром. Уяснить, зачем его втравили в это странное наставничество, начисто лишенное перспектив и смысла. Если, конечно, не учитывать гонорара, каковой Весемиром, несомненно, был получен сполна.

– До свидания, Геральт, – сказала Синтия. Голос едва не сорвался и не задрожал. – Спасибо за науку.

– Прощай, – коротко обронил ведьмак и сел за руль «Черкасс».

27